Взойдя на русский престол путем переворота, Елизавета Петровна не чувствовала себя на нем достаточно прочно. Секретарь французского посла в Петербурге К.- К. Рюльер свидетельствовал, что "она никогда не полагалась на безопасность носимой ею короны”. Императрица не забывала о законном российском государе Иоанне VI ( "настоящий законный государь есть Иван Антонович, происходящий от старшего колена царя Ивана Алексеевича, тогда как Елизавета Петровна - от младшего, да притом же прижита от Екатерины I до венца”, - говорил преображенец П. Ивашкин, один из организаторов заговора, раскрытого властями летом 1742 г.) - главной причине своих страхов, хотя и не собиралась нарушать обета сохранить ему жизнь. Чтобы упрочить собственные позиции и положить конец притязаниям сторонников брауншвейгского семейства, Елизавета Петровна поспешила вызвать из Киля, столицы Голштинии (немецкого герцогства Гольштейн), племянника Карла - Петера - сына своей старшей сестры Анны Петровны и герцога Карла Фридриха. Когда 5 февраля 1742 г. 14 - летний кильский принц прибыл в Петербург, он был крещен по православному обряду и официально объявлен наследником русского престола, великим князем Петром Федоровичем. Следует отметить, что отец Карла - Петера, к тому времени уже умерший, приходился племянником Карлу XII и готовил своего сына к возможному вступлению на шведский престол. Но когда в ноябре 1742 г. в Петербурге появилась делегация из Стокгольма, чтобы уведомить об избрании Карла - Петера наследником шведской короны, их ждало разочарование - человека с таким именем более не существовало. К Петру Федоровичу были срочно приставлены учителя, обязанности воспитателя наследника Елизавета возложила на академика Якоба Штелина. Отмечая способности и превосходную память Петра, Штелин позднее вспоминал, что гуманитарные науки его особенно не привлекали и "часто просил он вместо них дать урок из математики”. Любимейшими предметами великого князя стали фортификация и артиллерийское дело. Вместе с тем уже к концу 1743 г., по словам Штелина, "знал твердо главные основания русской истории, мог пересчитать по пальцам всех государей от Рюрика до Петра I ”. 7 мая 1745 г., когда Петру исполнилось 17 лет, викарий Германской империи объявил его правящим голштинским герцогом; 25 августа того же года наследник русского престола вступает в брак с 16-летней анхальт - цербтской принцессой Софьей Фредерикой Августой, нареченной в православии Екатериной Алексеевной. Главную роль при заключении этого брака играл политический расчет: с одной стороны, Елизавета полагала, что захудалая немецкая принцесса не доставит ей в будущем особых неприятностей (а потому отвергла других претенденток, в частности дочерей польского и французского королей), с другой, за Софью Фредерику Августу усиленно хлопотал прусский король Фридрих П, считая, что она "более всех годилась для России и соответствовала прусским интересам”. Сама Екатерина Алексеевна прекрасно осознавала, что ей нужен не Петр, а императорская корона. Позднее она так писала о своем состоянии перед свадьбой: "Сердце не предвещало мне счастья; одно честолюбие меня поддерживало”. Это честолюбие вскоре помогло ей сделаться самодержавной правительницей России и оно же заставило Екатерину в своих манифестах конца июня - начала июля 1762 г., а затем в "Записках” нарисовать уродливо - гротескный образ обманутого супруга. Чтобы застолбить этот образ в общественном сознании современников и потомков, немало поработали и приближенные Екатерины, и сочувствовавшие ей иностранцы. Тенденциозная информация перекочевала в труды историков. С. М. Соловьев называл Петра Федоровича "чужим государем”, "заклятым врагом России”, существом слабым физически и духовно. Для В. О. Ключевского Петр III был "самым неприятным” из "всего неприятного, что оставила после себя императрица Елизавета”, ограниченным, ничтожным, лживым, спившимся человеком, ненавистником всего русского. Все эти оценки с завидным послушанием повторяются в новейшей историографии, в том числе марксистской. Правда, нельзя игнорировать и положительных суждений о Петре, встречающихся в исторических трудах. В частности, В. Н. Татищев, Н. М Карамзин, а в новейшее время С. М. Каштанов, С. О. Шмидт, американские исследователи М. Раеф и К. Леонард продемонстрировали более здравый подход к проблеме. Особо следует отметить попытку дать непредвзятую характеристику Петра Ш - человека и государственного деятеля, предпринятую в 1991 г. А. С. Мыльниковым, опубликовавшим статью "Петр III” в журнале "Вопросы истории” и монографию "Искушение чудом”: "Русский принц”, его прототипы и двойники-самозванцы”. Не идеализируя Петра Федоровича, Мыльников, однако, отмечает, что он отнюдь не был грубым солдафоном: любил итальянскую музыку и неплохо играл на скрипке, имел коллекцию скрипок; любил живопись, книги; содержал богатую личную библиотеку и заботился о ее постоянном пополнении. Сохранился каталог его нумизматического кабинета. Петр - великий князь проявлял устойчивый интерес к нуждам Кильского университета (в его родной Голштинии) и петербургского Сухопутного шляхетского кадетского корпуса, "главнокомандующим” которого был назначен в феврале 1759 г. Он демонстрировал простоту поведения, охотно общался с рядовыми людьми, солдатами. Став императором, Петр ездил и ходил по Петербургу один, без охраны, навещал на дому своих бывших слуг. Ему оказывались свойственны открытость, доброта, наблюдательность, азарт и остроумие в спорах, но и вспыльчивость, гневливость, поспешность в действиях; ощущение двойственности своего происхождения (немец по отцу и русский по матери) порождало у Петра Федоровича неустойчивый комплекс двойного самосознания. "Все же, если он и ощущал себя в значительной мере немцем - пишет А. С. Мыльников, - то - немцем на русской службе”. Петр имел свой взгляд на ключевые вопросы внешней и внутренней политики России; расхождения по ним с Елизаветой Петровной привели к тому, что их личные взаимоотношения в последние годы жизни императрицы стали натянутыми и даже отчужденными. В узком кружке придворных обсуждалась даже возможность высылки великого князя в Голштинию с объявлением императором его малолетнего сына Павла. На Рождество 25 декабря 1761 г. Елизавета Петровна скончалась. На престол вступил внук Петра I Петр III. В своем первом манифесте он обещал "во всем следовать стопам премудрого государя, деда нашего императора Петра Великого”. С первых же недель царствования Петр Ш обратил особое внимание на укрепление порядка и дисциплины в высших присутственных местах, сам подавая тому пример. Вставал император обычно в 7 час. утра, выслушивал с 8 до 10 доклады сановников; в 11 час. проводил лично вахтпарад, до или после которого иногда совершал выезды в правительственные учреждения или осматривал промышленные заведения. Хотя первоначально он решил было ликвидировать Конференцию при высочайшем дворе, но затем приказал ее "на прежнем основании оставить”. Преемственность в деятельности Петра III от его предшественницы проявилась и в подборе руководящих кадров. Ближайшими его сподвижниками оставались Н. Ю. Трубецкой, активный участник переворота 1741 г., М. И. Воронцов, один из фаворитов Елизаветы, меценат и покровитель Ломоносова И. И. Шувалов. Большую роль играли пользующиеся доверием императора его секретарь Д. В. Волков, генерал-прокурор Сената А. И. Глебов, директор Кадетского корпуса А П. Мельгунов. Общий курс правительства страны был продворянским. 18 февраля 1762 г. вышел манифест о даровании вольности и свободы российскому дворянству - дворяне освобождались от обязательной государственной службы. Развитию чувства достоинства у дворян должно было способствовать и упразднение 21 февраля Тайной канцелярии: внесудебный произвол заменялся отныне нормальным судебным разбирательством по делам политического обвинения. Манифестом от 19 июня заявлялось: "Намерены мы помещиков при их имениях и владениях ненарушимо сохранять, а крестьян в должном их повиновении содержать”. Вместе с тем помещица Е. Н. Гольштейн- Бек по приказу Петра Ш была лишена прав на имения, поскольку "управление деревень по ее диспозиции не к пользе, но к разорению крестьянства последовать может”. В указе от 25 февраля убийство помещиками своих крепостных квалифицировалось как "тиранское мучение”, наказывавшееся пожизненной ссылкой. Облегчением участи церковно - монастырских крестьян явился указ от 21 марта 1762 г. о полной секуляризации недвижимых церковных имуществ; церковно - монастырские крестьяне освобождались от прежних крепостей, наделялись землей и переводились в ведение государства с выплатой ежегодной подушной подати, которая на 1762 г. была установлена в размере одного рубля с души мужского пола. Эта мера отвечала традиционной линии на подчинение церкви абсолютистскому государству. Ряд исследователей (С. М. Каштанов, Н. Л. Рубинштейн, С. О. Шмидт, А. С. Мыльников) отмечают в законодательстве Петра III элементы новых тенденций. Появилась, в частности, серия актов, направленных на поощрение торгово-промышленной деятельности и купечества. Указ о коммерции от 28 марта предусматривал расширение экспорта хлеба и другой сельскохозяйственной продукции, одновременно запрещалось ввозить из-за рубежа сахар, сырье для ситценабивных мануфактур и другие товары, производство которых могло быть налажено в России. Сенатским указом от 31 января разрешалось заводить фабрики по изготовлению парусной ткани в Сибири. Ряд указов был направлен на расширение применения вольнонаемного труда на мануфактурах, на льготы купечеству. 29 января император положил конец преследованиям старообрядцев за веру. Манифестом от 28 февраля бежавшим за рубеж "разного звания людям, также раскольникам, купцам, помещичьим крестьянам, дворовым людям и воинским дезертирам” разрешалось возвращаться в Россию до 1 января 1763 г. "без всякой боязни или страха”. А. С. Мыльников находит в этих актах созвучие с рекомендациями М. В. Ломоносова в трактате "О сохранении и размножении российского народа”. Правительство Петра III задумывалось над мерами по поднятию боеспособности армии и флота. Император предпринимает шаги по укреплению воинской дисциплины в гвардейских частях. Его отношение к гвардейцам было негативным: он называл их "янычарами”, неспособными "ни к какому труду, ни к военным экзерциям”, считал опасными для правительства. Петр не скрывал своего намерения со временем упразднить гвардейские полки, а для начала послать их воевать с Данией, чтобы отнять у нее Шлезвиг. Армия спешно перестраивалась на прусский лад, вводилась новая форма, традиционные названия полков менялись по именам их новых шефов. Старшим командирам, вплоть до отвыкшего от этого генералитета, предписывалось лично проводить строевые учения. Все это не могло не породить оппозиции Петру III в офицерской среде, прежде всего - среди гвардейцев. Недовольно было и духовенство, и часть знати, шокированной некоторыми выходками императора, пренебрежением правилами придворного этикета. Этим недовольством воспользовалась Екатерина Алексеевна, давно рвавшаяся к власти. В заговоре, вдохновительницей которого она являлась, активную роль играли гвардейцы братья Орловы, П. Б. Пассек, С. А. Бредихин, братья Рославлевы, малороссийский гетман и президент Академии наук, командир Измайловского полка граф К.Г. Разумовский, Дашкова Е.Р.. Часть дворянства во главе с графом Н.И.Паниным примкнула к заговору в надежде возвести на престол наследника Павла Петровича, а Екатерину сделать регентшей и при ее содействии преобразовать Россию в конституционную монархию. Чтобы увеличить число противников Петра III, распускались слухи о намерении его убить Екатерину, вступить в брак со своей фавориткой Елизаветой Воронцовой, переженить "40 - 50 дам света с гольштейнцами и пруссаками”, переодеть православных священников в пасторские одежды и сбрить им бороды. На 29 июня 1762 г., когда по церковному календарю отмечался день Петра и Павла, Петр назначил торжественную церемонию. Утром накануне император с приближенными направился в Петергоф, где его должна была ожидать Екатерина. Но выяснилось, что за несколько часов до появления кавалькады, она спешно уехала в Петербург. Опираясь на гвардейцев, Екатерина Алексеевна провозгласила себя самодержицей, а своего супруга низложенным. Петра III эти события застали врасплох. Он упустил время и не мог воспользоваться имевшимися возможностями спастись - закрепиться в Кронштадте, а оттуда уйти либо к П. А. Румянцеву, командующему экспедиционным корпусом в Восточной Пруссии, либо в Киль. Поверженный император вынужден был 29 июня отречься от престола. Его доставили в Ропшу под тщательное наблюдение Ф. С. Барятинского, А. Г. Орлова, П. Б. Пассека и еще нескольких доверенных лиц Екатерины II императрицы.
